I fuckin love ponies, deal with it.
Копался в файлах что на компе лежат у меня и наткнулся на это короткое произведение по Diablo II.
Многа многа букафDe profundis clamat (*)
К концу сказки добро победит зло,
поставит на колени и зверски убьет...
Выжимки из русских народных сказок.
(*)"Взывая из бездны" (лат.) - начало покаянной католической молитвы.
На ощупь шершавый старый камень оказался на удивление теплым. От него исходило какое-то странное излучение, слабыми волнами проносившееся по всему запечатанному в латы телу и заставлявшее приливать кровь к ладони. Камень, казалось, отреагировал на это прикосновение, излучение несколько запульсировало, обдавая все новыми приливами непонятной энергии, потом он почувствовал, как будто в камне открылся какой-то канал, пробудившиеся силы вызвали такой всплеск энергии, что он поспешно убрал руку. До этого безжизненная, слегка потрескавшаяся и уже немного заросшая мхом руна на камне засветилась ровным белым излучением, резко выделявшим ее на фоне серого монолита.
Харменаар оглянулся. Ветер продолжал гулять по полю, вороша траву и листья деревьев, но больше ничего не шевелилось. Поле было завалено лежащими друг на друге трупами: отрубленные головы, изрубленные и изуродованные тела, лужи крови, успевшие уже большей частью впитаться в землю и пестрящие посреди темно-зеленой травы грязно-багряными пятнами. Оскаленные в предсмертной ярости клыки, которые больше никому не будут угрожать, спутанная свалявшаяся шерсть, обрывки грубо выделанных шкур, полуразложившиеся каркасы зомби, которые смердили за версту, поражая своим зловонием и заставляя прикрывать лицо тряпкой. Но среди этого уродства, среди этих адских созданий не было ни одного человеческого лица. На сей раз, этого удалось избежать. Слава богу, что он решил не брать с собой немного легкомысленную, но далеко не бесполезную Пейдж или любую другую из тех, что любезно предлагала ему в спутники Кэйшиа. С ее, с позволения сказать, "броней", не способной скрыть все прелести молодого упругого тела и защищавшей разве что от мух в этой мясорубке она бы продержалась не более пары жутких и наполненных кровью минут. После чего ему бы пришлось по всему полю собирать ее останки, чтобы по-христиански предать их земле, надеясь, что их еще не пожрали шустрые падальщики или все эти отвратительные отродья. Он отогнал от себя эту нелицеприятную картину и с успокоением вздохнул. Он смог пробиться сюда один, так что теперь не придется объясняться с Кейшей по поводу еще одной бессмысленной смерти, хотя отсутствие напарника и стоило ему пары лишних седых волос.
На потертом и явно не первой свежести свитке написанная рукой Акары расшифровка показывала руну следующего из пяти камней. Рука уже с большей легкостью коснулась потертой шероховатости камня. О том, что должно случиться после активации всех пяти камней, он имел весьма смутное представление. Но даже то, что он мог себе представить, не внушало никакого оптимизма. Оптимизм уже давно покинул эти забытые богом земли, оставив место лишь крови, отчаянию и боли. Он так и не мог объяснить себе, зачем он пришел в этот край. Просто что-то в душе проснулось и неумолимо потянуло сюда. Здесь было много зла, и он был здесь нужен, только кто бы еще сказал - зачем? Тем не менее, голос практически никогда не умолкал, вот и теперь он настойчиво говорил о необходимости выполнить этот очередной квест, открыть портал в приготовившую массу неприятностей неизвестность и освободить Кейна. Тот, кажется, был когда-то где-то известен, но ему это имя ровным счетом ни о чем не говорило, проносясь пустым звуком мимо ушей.
При активации пятой руны внутри паладина послышался какой-то шум, внутри его сущности что-то происходило. Голос усилился, начав распирать изнутри грудную клетку, с другой стороны, появилось нечто грязное, отвратительное и злое, и оно приближалось, постепенно разрастаясь и норовя подавить в нем ростки света. Он отошел, чувствуя, что камни начинают пульсировать все сильнее. Вскоре возросшее внутри камней напряжение начало вырываться наружу. Они заискрили, еще более усиливая свечение рун. Потом между двумя проскочила слабая молния, затем между еще двумя. Через несколько секунд все пять камней уже были связаны пронизывавшими их цепочками молний, уходившими затем в небо. Сила воздействия все нарастала, пока наконец что-то не произошло. Материя вокруг Харменаара как бы завибрировала, пошла волнами, как обычно бывает при активации порталов - из ниоткуда образовался кроваво-красный мерцающий проход. Сердце внутри у него сжалось, черное облако стало еще ощутимее, опутывая грязными нитями его существо. Глаза вперились в портал, зло исходило оттуда, внушая страх, а затем омерзение. Харменаар сжал рукоять ограненного полудрагоценными камнями скипетра и шагнул внутрь.
Вспышка, секундная потеря на время зрения, ощущение, что тебя куда-то с огромной скоростью уносит - и он снова ощутил под собой землю. Зрение и разум вернулись на прежнее место. То, что он увидел, оказалось приблизительно таким, как он и ожидал - кровавым, ужасным и гадким. Вся разница была в том, что в отличие от ожиданий, все, что его сейчас окружало, было слишком реальным.
Какой-то, теперь уже полностью разрушенный город, встретил его многочисленными мерцающими среди обугленных руин пожарами, которые питала какая-то адская сила и которые, казалось, никогда не потухнут. В нос резко ударил запах горящей плоти. Языки пламени лизали останки тех, кто некогда населял этот небольшой город. Тела без кожи, частично обглоданные, частично пожранные покрывшими их сетью мерзких тоннелей белыми личинками мух, отвратительно жужжащих здесь же, были нанизаны на колья. Харменаар сплюнул, подобрал немного грязи, пытаясь хоть чем-то забить себе нос. К подобным зрелищам он привык уже давно: с момента, как еще юнцом покинул храм, он успел насмотреться всякого, что менее крепкого человека давно бы сломало. Но к запаху привыкнуть было невозможно. Через ноздри он проникал в голову, горло, живот, шел дальше, покрывая пеленой сознание и начиная выворачивать кишки. Хотелось вдохнуть чистого, упоительного, не испорченного всей этой гнусностью воздуха, которого так не хватало, но его не было. Оставалось лишь сжимать зубы, надеясь, что все это скоро кончится.
Облако, на время отступившее, вновь заявило о своем смрадном присутствии, заставив невольно поежиться. Рядом было зло, и оно наблюдало... Раздался высокий резкий писк. Харменаар повернулся - из-за угла одного из ближайших зданий неторопливо вылез фолен и уставился на незнакомца. Два небольших рога, черная слипшаяся, собранная в хвост грива, красная кожа, местами скрытая некоей импровизацией доспехов, кривая, затупившаяся и покрытая глубокими бороздами сабля с отвалившейся ручкой - все это на какое-то время выжидающе замерло. Фолены никогда не отличались особым интеллектом. Лучше всего у них получалось, визгливо пища, наваливаться скопом, чтобы после первого же серьезного удара, так же визжа, отступить, выжидая более подходящего случая и стараясь совладать с собственным страхом, сотрясавшим все их убогое тельце.
Фолен тихо пискнул, скорее для собственной бодрости, чем для выражения чего бы то ни было, все так же уставившись своими черными тупыми и вместе с тем по-гадкому злыми глазами и не двигаясь. Наконец паладину это стало надоедать. Не было смысла откладывать неизбежное. Харменаар слегка взвесил меч, желая еще раз ощутить его приятную тяжесть в своей одетой в перчатку из грубой кожи руке, по привычке провел рукой по лезвию, вызвал плотную защитную ауру и сделал пару быстрых шагов вперед.
Фолен взвизгнул и, нелепо передвигаясь, стремительно исчез. Через мгновение за зданием раздались вопли уже дюжины тварей, сопровождаемые завываниями шамана, еще через мгновение вопли послышались в следующем здании, затем - где-то справа от него, через несколько секунд крики, рычание и визг было уже кругом, продолжая разрастаться. Зло узнало, что он здесь. Похоже, ему предстояла весьма и весьма серьезная работенка. Он еще раз быстро осмотрелся, выискивая пути возможного отступления, проверил том с заклинаниями портала и, несколько поспешно осенив себя знамением, стал ждать...
...Усевшись на валявшийся помятый щит, он постарался перевести дух, попутно активировав лечебную ауру, обвившую его нежно-голубым сиянием и блаженно проникая вглубь его усталого и израненного тела. Теперь все было позади. Каждая битва когда-нибудь заканчивается, так или иначе. И эта не исключение. В глазах все еще мерцало от бесконечных наступающих и наступающих уродов. Когда он убивал одного, тут появлялся новый - такой же уродливый и гадкий, норовящий ранить, укусить или просто нагадить на ногу. Некоторых фоленов ему приходилось убивать по пять-шесть раз, потому что над трупом начинал тут же колдовать шаман, воскрешая того к жизни. Как ему надоели эти шаманы: более высокие, сильные с крупными рогами, способные метать огненные шары своими увенчанными черепом со стягом посохами и способные воскрешать и воскрешать своих пасынков бесконечно. С каким удовольствием он проламывал им череп, сбивал рога, ломал шею, когда наконец добирался до них, прятавшихся за лавиной насылаемых ими существ, осознавая, что этот труп уже никто не сможет воскресить и что это исчадье ада никогда уже не сможет пританцовывая махать своим жезлом, скаля свои кривые клыки.
Но одну тушу он уже точно никогда не забудет. Самым ужасным оказался Гризволд. Судя по оставшимся клочкам одежды, тяжелому молоту и здоровой комплекции тот когда-то был местным кузнецом. Демонизация не убавила его сил, даже, скорее, наоборот. Правда, внешний вид все-таки существенно пострадал: местами слезшая кожа, наполовину вытекший и покрывшийся то ли какой-то опухолью, то ли банальной плесенью глаз, прорвавшие мясо и кожу кости, вылезшие наружу и обляпанные сгустками давно засохшей крови... Сложно сказать, каким он был при жизни, но красавцем теперь его назвать точно было нельзя, разве что с очень большой долей иронии. Но Харменаару в момент встречи с этим то ли человеком, то ли трупом, то ли демоном было далеко не до иронии. Об этом красноречиво говорила раздробленная ключица и пара сломанных ребер, познакомившихся с молотом, с легкостью пробившим не самые прочные доспехи, и теперь, судя по ощущениям, торчащих наружу. Был момент, когда он подумал, что это тошнотворное лицо будет последним, что он увидит в этой жизни. Сейчас аура постепенно притупляла невыносимую боль, вспыхивавшую при любой попытке движения, и останавливала кровь, липкой массой залившую большую часть его тела и пропитавшую насквозь одежду.
Все было позади. Он вздохнул. Взгляд невольно упал на валявшуюся неподалеку обугленную табличку с едва различимой надписью "Тристрам". Оставалось только приписать "Добро пожаловать". Хотя, кажется, он уже когда-то слышал про Тристрам. Ходили легенды, что как-то сам Дьябло, Лорд Террора, вырвался из преисподней на землю, неся с собой зло, хаос и разрушение и что только один герой смог его остановить в небольшом городке под названием Тристрам. Но это были всего лишь слухи, а он слухам не верил. К тому же в любом случае, судя по слухам, этот Дьябло, кем бы он ни был, был уже давно как мертв. Харменаар, скрипя зубами, лег на траву, раскинув руки и постаравшись хотя бы на время забыться, уйти от запаха, от этих трупов, потрескивающих костров, стоящего перед глазами лица Гризволда, насаженных на колья тел. Пошел легкий дождь. Какое блаженство...
- Помогите, - хриплый голос шел откуда-то в направлении места, некогда бывшем, видимо, центральной площадью.
Как же не хотелось вставать и куда-то идти. Ничто не может быть сладостнее заслуженного отдыха после изнуряющей и выигранной битвы. Но все тот же внутренний голос был неумолим, он призывал встать и закончить задание. Аура уже отчасти привела его в порядок, раны успели слегка зарубцеваться, а боль отступила куда-то внутрь, так что теперь он мог более-менее сносно двигаться, без опасений столь некстати потерять сознание.
- Помогите. Я знаю, что вы рядом. Ведь монстров больше нет, так ведь?
Неторопливой походкой паладин направлялся к площади, рядом с которой он и встретился с бывшим кузнецом, некогда чинившим оружие и, видимо, приносившим людям добро. По пути на глаза попался убитый отрок - очередная невинная жертва. Тело было частично расчленено, частично съедено, одна из ног валялась неподалеку. Как он устал на все это смотреть.
Посреди площади недалеко от разрушенного фонтана на специальном столбе висела деревянная раскачивающаяся клетка, внутри которой сидел забитый старик на грани помешательства и нервного срыва.
- Человек! Человек... вы ведь никуда не уйдете?.. я - Кейн... Декард Кейн... а это моя клетка... вы с ней знакомы?.. Человек... вы точно не один из них?.. - он на секунду остановился, всматриваясь и ожидая ответа этот столь волновавший его вопрос.
- Нет, - Харменаар попытался успокоить старика, очень надеясь, что тот от радости не свихнется окончательно.
- Нет... не один... точно?.. точно, вы уверены?.. Поклянитесь!
- Паладины клянутся только один раз, и этот раз уже был, причем довольно давно. Но в том, что я человек, я уверен так же, как и в том, что я тебя вижу, старик.
- Тогда почему ты светишься?.. раз ты человек... люди не светятся! - Кейн зажался в угол клетки, никак не желая признавать очевидное. Судя по всему, ему многое пришлось пережить, и это оставило в нем глубокий страшный и грязный след.
- Это все от радости, старик, - паладин вошел в состояние медитации и быстро отключил лечащую ауру, тело тут же прореагировало очередным приступом боли, заставив сжать зубы. - Ммм!.. Ну, надеюсь теперь тебе легче, старик? Все нормально? Больше ничего не светится?
- Нет, теперь ничего... теперь лучше... много лучше... когда люди не светятся - это хорошо... зомби светятся... зомби - это плохо... они убили всех... всех... даже коров, а ведь они им ничего не сделали... мы все им ничего не сделали... вы не будете меня есть? - Похоже, в голову забралась очередная идея-фикс, от которой старику будет непросто отказаться.
- Эх, старик, надеюсь, ты стоишь всего того, что мне из-за тебя пришлось пережить... Посмотрим, как тебя отсюда снять.
- Вы будете меня есть!.. уйдите!.. я буду кричать!.. я не люблю, когда меня едят... меня уже пытались есть... это отвратительно... это никому не понравилось... я костлявый!
- Эх, дай бог, чтобы тебя в лагере вылечили, - Харменаар повесил окровавленный скипетр, рукоять которого, скользкая от крови, все норовила выскочить из руки, и достал небольшой нож. Схватившись за ветхую веревку, быстро перерезал ее и постарался аккуратно, но как можно быстрее опустить клетку, потому что боль снова начала гулять по всему телу.
- Уйдите от меня!.. не трогайте!.. не трогайте!.. вы не человек!.. вы один из них! - старик вцепился руками в прутья решетки и не собирался вылезать.
- Давай, дед, не балуй. Здесь хорошо.
- Нет, вы будете меня есть... вы - зло... изыди! - Кейн начал плеваться.
- Это уже слишком. Если ты не вылезешь, я ухожу без тебя, и пусть Бог посылает кого-нибудь другого. Ты мне уже надоел.
Старик сразу присмирел, на лице было выражение неподдельного страха. Большие круглые глаза, выделяющиеся на грязном усталом, покрытом морщинами и пергаментной кожей лице, с мольбой уставились на паладина.
- Нет, все, что угодно, не уходи... можешь... можешь меня есть, только не уходи! - Декард наконец подполз к выходу из клетки и, не отрывая взгляда от воина, костлявой рукой настороженно прощупал траву за клеткой.
Харменаар отошел, стараясь лишний раз не пугать этого трясущегося человека своим внешним видом, изрядно претерпевшим в ходе последней схватки: искореженные, залитые запекшейся кровью и грязью доспехи с прилипшими местами клочьями чьей-то шерсти, окровавленное лицо да и не самое приятное выражение на нем, вызванное необходимостью бороться с сильной болью. Наконец Кейн все-таки вылез, уселся на траву и похоже, несколько успокоился, уставившись в небо и эпизодически поглядывая по сторонам, скорее с апатией и страхом, нежели с интересом.
- Как вас зовут, человек? - похоже, это был чуть ли не первый осмысленный вопрос. Это внушало надежду. Харменаар, рывшийся в поисках тома порталов, на секунду отвлекся, несколько удивившись ноткам появившейся в интонациях сознательности.
- Харм, - отрезал он, выуживая на свет потертый фолиант с вложенными в него свитками.
- И все?
- Похоже, за все свои годы ты так ничему и не научился. Любопытство - опасная вещь... Но если тебя это так интересует - Харменаар. Можно еще Айрол, но так меня давно не звали. Харм - лучше всего.
Паладин сконцентрировался и начал читать свиток, мысленно следуя за начертанными на нем символами, составлявшими настолько запутанные комбинации, что выучить их не было никакой возможности, хотя он не раз и пытался. Заканчивая читать свиток, Харм почувствовал, как все вокруг него стало каким-то расплывчатым, появилось знакомое ощущение реальности некой иной местности, которая приближалась и становилась все отчетливее. Наконец появился портал, переливавшийся более привычными цветами синего и манящий внутрь. Свиток, видимо исчерпав всю свою силу, после прочтения мгновенно испарился.
- Ладно, старик, пошли.
- Куда?
- Подальше отсюда.
Кейн опасливо вгляделся в портал, помялся, но потом как-то судорожно собравшись чуть ли не прыгнул в него. Харменаар в последний раз оглянулся на развалины города, почему-то на мгновение показавшийся ему такими родными, по непонятной причине защемило сердце, последний печальный взгляд, и он шагнул в портал со странным ощущением того, что больше этот город он никогда не увидит.
Многа многа букафDe profundis clamat (*)
К концу сказки добро победит зло,
поставит на колени и зверски убьет...
Выжимки из русских народных сказок.
(*)"Взывая из бездны" (лат.) - начало покаянной католической молитвы.
На ощупь шершавый старый камень оказался на удивление теплым. От него исходило какое-то странное излучение, слабыми волнами проносившееся по всему запечатанному в латы телу и заставлявшее приливать кровь к ладони. Камень, казалось, отреагировал на это прикосновение, излучение несколько запульсировало, обдавая все новыми приливами непонятной энергии, потом он почувствовал, как будто в камне открылся какой-то канал, пробудившиеся силы вызвали такой всплеск энергии, что он поспешно убрал руку. До этого безжизненная, слегка потрескавшаяся и уже немного заросшая мхом руна на камне засветилась ровным белым излучением, резко выделявшим ее на фоне серого монолита.
Харменаар оглянулся. Ветер продолжал гулять по полю, вороша траву и листья деревьев, но больше ничего не шевелилось. Поле было завалено лежащими друг на друге трупами: отрубленные головы, изрубленные и изуродованные тела, лужи крови, успевшие уже большей частью впитаться в землю и пестрящие посреди темно-зеленой травы грязно-багряными пятнами. Оскаленные в предсмертной ярости клыки, которые больше никому не будут угрожать, спутанная свалявшаяся шерсть, обрывки грубо выделанных шкур, полуразложившиеся каркасы зомби, которые смердили за версту, поражая своим зловонием и заставляя прикрывать лицо тряпкой. Но среди этого уродства, среди этих адских созданий не было ни одного человеческого лица. На сей раз, этого удалось избежать. Слава богу, что он решил не брать с собой немного легкомысленную, но далеко не бесполезную Пейдж или любую другую из тех, что любезно предлагала ему в спутники Кэйшиа. С ее, с позволения сказать, "броней", не способной скрыть все прелести молодого упругого тела и защищавшей разве что от мух в этой мясорубке она бы продержалась не более пары жутких и наполненных кровью минут. После чего ему бы пришлось по всему полю собирать ее останки, чтобы по-христиански предать их земле, надеясь, что их еще не пожрали шустрые падальщики или все эти отвратительные отродья. Он отогнал от себя эту нелицеприятную картину и с успокоением вздохнул. Он смог пробиться сюда один, так что теперь не придется объясняться с Кейшей по поводу еще одной бессмысленной смерти, хотя отсутствие напарника и стоило ему пары лишних седых волос.
На потертом и явно не первой свежести свитке написанная рукой Акары расшифровка показывала руну следующего из пяти камней. Рука уже с большей легкостью коснулась потертой шероховатости камня. О том, что должно случиться после активации всех пяти камней, он имел весьма смутное представление. Но даже то, что он мог себе представить, не внушало никакого оптимизма. Оптимизм уже давно покинул эти забытые богом земли, оставив место лишь крови, отчаянию и боли. Он так и не мог объяснить себе, зачем он пришел в этот край. Просто что-то в душе проснулось и неумолимо потянуло сюда. Здесь было много зла, и он был здесь нужен, только кто бы еще сказал - зачем? Тем не менее, голос практически никогда не умолкал, вот и теперь он настойчиво говорил о необходимости выполнить этот очередной квест, открыть портал в приготовившую массу неприятностей неизвестность и освободить Кейна. Тот, кажется, был когда-то где-то известен, но ему это имя ровным счетом ни о чем не говорило, проносясь пустым звуком мимо ушей.
При активации пятой руны внутри паладина послышался какой-то шум, внутри его сущности что-то происходило. Голос усилился, начав распирать изнутри грудную клетку, с другой стороны, появилось нечто грязное, отвратительное и злое, и оно приближалось, постепенно разрастаясь и норовя подавить в нем ростки света. Он отошел, чувствуя, что камни начинают пульсировать все сильнее. Вскоре возросшее внутри камней напряжение начало вырываться наружу. Они заискрили, еще более усиливая свечение рун. Потом между двумя проскочила слабая молния, затем между еще двумя. Через несколько секунд все пять камней уже были связаны пронизывавшими их цепочками молний, уходившими затем в небо. Сила воздействия все нарастала, пока наконец что-то не произошло. Материя вокруг Харменаара как бы завибрировала, пошла волнами, как обычно бывает при активации порталов - из ниоткуда образовался кроваво-красный мерцающий проход. Сердце внутри у него сжалось, черное облако стало еще ощутимее, опутывая грязными нитями его существо. Глаза вперились в портал, зло исходило оттуда, внушая страх, а затем омерзение. Харменаар сжал рукоять ограненного полудрагоценными камнями скипетра и шагнул внутрь.
Вспышка, секундная потеря на время зрения, ощущение, что тебя куда-то с огромной скоростью уносит - и он снова ощутил под собой землю. Зрение и разум вернулись на прежнее место. То, что он увидел, оказалось приблизительно таким, как он и ожидал - кровавым, ужасным и гадким. Вся разница была в том, что в отличие от ожиданий, все, что его сейчас окружало, было слишком реальным.
Какой-то, теперь уже полностью разрушенный город, встретил его многочисленными мерцающими среди обугленных руин пожарами, которые питала какая-то адская сила и которые, казалось, никогда не потухнут. В нос резко ударил запах горящей плоти. Языки пламени лизали останки тех, кто некогда населял этот небольшой город. Тела без кожи, частично обглоданные, частично пожранные покрывшими их сетью мерзких тоннелей белыми личинками мух, отвратительно жужжащих здесь же, были нанизаны на колья. Харменаар сплюнул, подобрал немного грязи, пытаясь хоть чем-то забить себе нос. К подобным зрелищам он привык уже давно: с момента, как еще юнцом покинул храм, он успел насмотреться всякого, что менее крепкого человека давно бы сломало. Но к запаху привыкнуть было невозможно. Через ноздри он проникал в голову, горло, живот, шел дальше, покрывая пеленой сознание и начиная выворачивать кишки. Хотелось вдохнуть чистого, упоительного, не испорченного всей этой гнусностью воздуха, которого так не хватало, но его не было. Оставалось лишь сжимать зубы, надеясь, что все это скоро кончится.
Облако, на время отступившее, вновь заявило о своем смрадном присутствии, заставив невольно поежиться. Рядом было зло, и оно наблюдало... Раздался высокий резкий писк. Харменаар повернулся - из-за угла одного из ближайших зданий неторопливо вылез фолен и уставился на незнакомца. Два небольших рога, черная слипшаяся, собранная в хвост грива, красная кожа, местами скрытая некоей импровизацией доспехов, кривая, затупившаяся и покрытая глубокими бороздами сабля с отвалившейся ручкой - все это на какое-то время выжидающе замерло. Фолены никогда не отличались особым интеллектом. Лучше всего у них получалось, визгливо пища, наваливаться скопом, чтобы после первого же серьезного удара, так же визжа, отступить, выжидая более подходящего случая и стараясь совладать с собственным страхом, сотрясавшим все их убогое тельце.
Фолен тихо пискнул, скорее для собственной бодрости, чем для выражения чего бы то ни было, все так же уставившись своими черными тупыми и вместе с тем по-гадкому злыми глазами и не двигаясь. Наконец паладину это стало надоедать. Не было смысла откладывать неизбежное. Харменаар слегка взвесил меч, желая еще раз ощутить его приятную тяжесть в своей одетой в перчатку из грубой кожи руке, по привычке провел рукой по лезвию, вызвал плотную защитную ауру и сделал пару быстрых шагов вперед.
Фолен взвизгнул и, нелепо передвигаясь, стремительно исчез. Через мгновение за зданием раздались вопли уже дюжины тварей, сопровождаемые завываниями шамана, еще через мгновение вопли послышались в следующем здании, затем - где-то справа от него, через несколько секунд крики, рычание и визг было уже кругом, продолжая разрастаться. Зло узнало, что он здесь. Похоже, ему предстояла весьма и весьма серьезная работенка. Он еще раз быстро осмотрелся, выискивая пути возможного отступления, проверил том с заклинаниями портала и, несколько поспешно осенив себя знамением, стал ждать...
...Усевшись на валявшийся помятый щит, он постарался перевести дух, попутно активировав лечебную ауру, обвившую его нежно-голубым сиянием и блаженно проникая вглубь его усталого и израненного тела. Теперь все было позади. Каждая битва когда-нибудь заканчивается, так или иначе. И эта не исключение. В глазах все еще мерцало от бесконечных наступающих и наступающих уродов. Когда он убивал одного, тут появлялся новый - такой же уродливый и гадкий, норовящий ранить, укусить или просто нагадить на ногу. Некоторых фоленов ему приходилось убивать по пять-шесть раз, потому что над трупом начинал тут же колдовать шаман, воскрешая того к жизни. Как ему надоели эти шаманы: более высокие, сильные с крупными рогами, способные метать огненные шары своими увенчанными черепом со стягом посохами и способные воскрешать и воскрешать своих пасынков бесконечно. С каким удовольствием он проламывал им череп, сбивал рога, ломал шею, когда наконец добирался до них, прятавшихся за лавиной насылаемых ими существ, осознавая, что этот труп уже никто не сможет воскресить и что это исчадье ада никогда уже не сможет пританцовывая махать своим жезлом, скаля свои кривые клыки.
Но одну тушу он уже точно никогда не забудет. Самым ужасным оказался Гризволд. Судя по оставшимся клочкам одежды, тяжелому молоту и здоровой комплекции тот когда-то был местным кузнецом. Демонизация не убавила его сил, даже, скорее, наоборот. Правда, внешний вид все-таки существенно пострадал: местами слезшая кожа, наполовину вытекший и покрывшийся то ли какой-то опухолью, то ли банальной плесенью глаз, прорвавшие мясо и кожу кости, вылезшие наружу и обляпанные сгустками давно засохшей крови... Сложно сказать, каким он был при жизни, но красавцем теперь его назвать точно было нельзя, разве что с очень большой долей иронии. Но Харменаару в момент встречи с этим то ли человеком, то ли трупом, то ли демоном было далеко не до иронии. Об этом красноречиво говорила раздробленная ключица и пара сломанных ребер, познакомившихся с молотом, с легкостью пробившим не самые прочные доспехи, и теперь, судя по ощущениям, торчащих наружу. Был момент, когда он подумал, что это тошнотворное лицо будет последним, что он увидит в этой жизни. Сейчас аура постепенно притупляла невыносимую боль, вспыхивавшую при любой попытке движения, и останавливала кровь, липкой массой залившую большую часть его тела и пропитавшую насквозь одежду.
Все было позади. Он вздохнул. Взгляд невольно упал на валявшуюся неподалеку обугленную табличку с едва различимой надписью "Тристрам". Оставалось только приписать "Добро пожаловать". Хотя, кажется, он уже когда-то слышал про Тристрам. Ходили легенды, что как-то сам Дьябло, Лорд Террора, вырвался из преисподней на землю, неся с собой зло, хаос и разрушение и что только один герой смог его остановить в небольшом городке под названием Тристрам. Но это были всего лишь слухи, а он слухам не верил. К тому же в любом случае, судя по слухам, этот Дьябло, кем бы он ни был, был уже давно как мертв. Харменаар, скрипя зубами, лег на траву, раскинув руки и постаравшись хотя бы на время забыться, уйти от запаха, от этих трупов, потрескивающих костров, стоящего перед глазами лица Гризволда, насаженных на колья тел. Пошел легкий дождь. Какое блаженство...
- Помогите, - хриплый голос шел откуда-то в направлении места, некогда бывшем, видимо, центральной площадью.
Как же не хотелось вставать и куда-то идти. Ничто не может быть сладостнее заслуженного отдыха после изнуряющей и выигранной битвы. Но все тот же внутренний голос был неумолим, он призывал встать и закончить задание. Аура уже отчасти привела его в порядок, раны успели слегка зарубцеваться, а боль отступила куда-то внутрь, так что теперь он мог более-менее сносно двигаться, без опасений столь некстати потерять сознание.
- Помогите. Я знаю, что вы рядом. Ведь монстров больше нет, так ведь?
Неторопливой походкой паладин направлялся к площади, рядом с которой он и встретился с бывшим кузнецом, некогда чинившим оружие и, видимо, приносившим людям добро. По пути на глаза попался убитый отрок - очередная невинная жертва. Тело было частично расчленено, частично съедено, одна из ног валялась неподалеку. Как он устал на все это смотреть.
Посреди площади недалеко от разрушенного фонтана на специальном столбе висела деревянная раскачивающаяся клетка, внутри которой сидел забитый старик на грани помешательства и нервного срыва.
- Человек! Человек... вы ведь никуда не уйдете?.. я - Кейн... Декард Кейн... а это моя клетка... вы с ней знакомы?.. Человек... вы точно не один из них?.. - он на секунду остановился, всматриваясь и ожидая ответа этот столь волновавший его вопрос.
- Нет, - Харменаар попытался успокоить старика, очень надеясь, что тот от радости не свихнется окончательно.
- Нет... не один... точно?.. точно, вы уверены?.. Поклянитесь!
- Паладины клянутся только один раз, и этот раз уже был, причем довольно давно. Но в том, что я человек, я уверен так же, как и в том, что я тебя вижу, старик.
- Тогда почему ты светишься?.. раз ты человек... люди не светятся! - Кейн зажался в угол клетки, никак не желая признавать очевидное. Судя по всему, ему многое пришлось пережить, и это оставило в нем глубокий страшный и грязный след.
- Это все от радости, старик, - паладин вошел в состояние медитации и быстро отключил лечащую ауру, тело тут же прореагировало очередным приступом боли, заставив сжать зубы. - Ммм!.. Ну, надеюсь теперь тебе легче, старик? Все нормально? Больше ничего не светится?
- Нет, теперь ничего... теперь лучше... много лучше... когда люди не светятся - это хорошо... зомби светятся... зомби - это плохо... они убили всех... всех... даже коров, а ведь они им ничего не сделали... мы все им ничего не сделали... вы не будете меня есть? - Похоже, в голову забралась очередная идея-фикс, от которой старику будет непросто отказаться.
- Эх, старик, надеюсь, ты стоишь всего того, что мне из-за тебя пришлось пережить... Посмотрим, как тебя отсюда снять.
- Вы будете меня есть!.. уйдите!.. я буду кричать!.. я не люблю, когда меня едят... меня уже пытались есть... это отвратительно... это никому не понравилось... я костлявый!
- Эх, дай бог, чтобы тебя в лагере вылечили, - Харменаар повесил окровавленный скипетр, рукоять которого, скользкая от крови, все норовила выскочить из руки, и достал небольшой нож. Схватившись за ветхую веревку, быстро перерезал ее и постарался аккуратно, но как можно быстрее опустить клетку, потому что боль снова начала гулять по всему телу.
- Уйдите от меня!.. не трогайте!.. не трогайте!.. вы не человек!.. вы один из них! - старик вцепился руками в прутья решетки и не собирался вылезать.
- Давай, дед, не балуй. Здесь хорошо.
- Нет, вы будете меня есть... вы - зло... изыди! - Кейн начал плеваться.
- Это уже слишком. Если ты не вылезешь, я ухожу без тебя, и пусть Бог посылает кого-нибудь другого. Ты мне уже надоел.
Старик сразу присмирел, на лице было выражение неподдельного страха. Большие круглые глаза, выделяющиеся на грязном усталом, покрытом морщинами и пергаментной кожей лице, с мольбой уставились на паладина.
- Нет, все, что угодно, не уходи... можешь... можешь меня есть, только не уходи! - Декард наконец подполз к выходу из клетки и, не отрывая взгляда от воина, костлявой рукой настороженно прощупал траву за клеткой.
Харменаар отошел, стараясь лишний раз не пугать этого трясущегося человека своим внешним видом, изрядно претерпевшим в ходе последней схватки: искореженные, залитые запекшейся кровью и грязью доспехи с прилипшими местами клочьями чьей-то шерсти, окровавленное лицо да и не самое приятное выражение на нем, вызванное необходимостью бороться с сильной болью. Наконец Кейн все-таки вылез, уселся на траву и похоже, несколько успокоился, уставившись в небо и эпизодически поглядывая по сторонам, скорее с апатией и страхом, нежели с интересом.
- Как вас зовут, человек? - похоже, это был чуть ли не первый осмысленный вопрос. Это внушало надежду. Харменаар, рывшийся в поисках тома порталов, на секунду отвлекся, несколько удивившись ноткам появившейся в интонациях сознательности.
- Харм, - отрезал он, выуживая на свет потертый фолиант с вложенными в него свитками.
- И все?
- Похоже, за все свои годы ты так ничему и не научился. Любопытство - опасная вещь... Но если тебя это так интересует - Харменаар. Можно еще Айрол, но так меня давно не звали. Харм - лучше всего.
Паладин сконцентрировался и начал читать свиток, мысленно следуя за начертанными на нем символами, составлявшими настолько запутанные комбинации, что выучить их не было никакой возможности, хотя он не раз и пытался. Заканчивая читать свиток, Харм почувствовал, как все вокруг него стало каким-то расплывчатым, появилось знакомое ощущение реальности некой иной местности, которая приближалась и становилась все отчетливее. Наконец появился портал, переливавшийся более привычными цветами синего и манящий внутрь. Свиток, видимо исчерпав всю свою силу, после прочтения мгновенно испарился.
- Ладно, старик, пошли.
- Куда?
- Подальше отсюда.
Кейн опасливо вгляделся в портал, помялся, но потом как-то судорожно собравшись чуть ли не прыгнул в него. Харменаар в последний раз оглянулся на развалины города, почему-то на мгновение показавшийся ему такими родными, по непонятной причине защемило сердце, последний печальный взгляд, и он шагнул в портал со странным ощущением того, что больше этот город он никогда не увидит.